Резиденция президента Абхазии на набережной Маджиров
Одно дело встретить Новый год в банкетном зале пансионата – в разношерстной, но при этом стандартной туристической компании и совсем другое – в настоящем (как-будто есть ненастоящие!) абхазском доме. Мир действительно тесен – не устаешь этому обстоятельству удивляться. Год назад в день отъезда домой из Нового Афона давний приятель, с которым встречал в Абхазии новый 2012-й, случайно познакомился на границе с человеком по имени Тенгиз.
Взаимную симпатию и возникшие на ее основе добрые отношения подогрел один-единственный, но весьма существенный факт: познакомившиеся оказались земляками. Оба родились в маленьком городке Ткварчели, от которого до соседней Грузии – меньше 30 км. Столько же и до моря. В прошлом году этот некогда цветущий городишко на востоке республики произвел на меня и попутчиков весьма гнетущее впечатление: почти двадцать лет прошло с окончания грузино-абхазской войны, а раны ее заживут, видимо, еще очень не скоро. Переживший 400-дневную блокаду, нынешний Ткуарчал превратился в город-призрак: полупустые улицы, заселенные на треть дома с выбитыми стеклами, горы мусора вдоль тротуаров, забытый всеми, основательно обветшавший железнодорожный вокзал… Никто не ведает, как скоро забрезжит луч надежды в этом социально-экономическом и коммунальном коллапсе.
Тенгиз – участник боевых действий, защищавший свой родной город от грузин. К ним у него, несмотря на ярко выраженную этническую подоплёку конфликта, так и не зародилась неприязнь, столь легко порой насаждаемая политиками. Он, как и многие другие абхазы, прекрасно понимает: простые люди, пусть и с автоматами Калашникова в руках, – лишь заложники тех ущербных решений, которые рождаются в головах стоящих у кормила власти. Впрочем, невольно забегаю вперед.
Радушный Тенгиз пригласил своего земляка встретить Новый 2013-й в кругу семьи в Сухуми. Последнему, видимо, скучновато было ехать без компании, поэтому он и предложил мне откликнуться на абхазское гостеприимство. Отказаться было бы глупо. Ведь интерес – едва ли не единственное, что движет миром.
И вот – знакомая дорога. После того, как ввели в действие новый современный терминал на р. Псоу (на кой черт он вообще понадобился, не ясно ни русским, ни абхазам), таможенные формальности заняли не четыре часа, как в прошлом году, а минут сорок. Так – для любознательных: провести через границу туда и обратно можно при желании всё, что угодно. Досмотр, даже поверхностным, язык назвать не повернется. Зато внешне все очень чинно.
Дороги в Абхазии вполне приличные – и главная, что идет вдоль моря, и те, которые проложены в населенных пунктах. Хотя, если говорить о прибрежных городках, то они тем ухоженнее, чем ближе к российской границе. На восток, в сторону Грузии, деньги и зависимые от них атрибуты благоустройства продвигаются крайне медленно. Потому что их катастрофически недостаёт. Сказанное относится и к столице. В Сухуме до сих пор немало зданий, стены которых испещрены отметинами от разорвавшейся шрапнели. Многоквартирные дома заселены людьми хаотично, в зависимости от повреждения квартир снарядами. Местные к этому давно привыкли. Приезжих же подобное соседство «войны и мира» несколько ошарашивает.
Ресторан "Нартаа" - очень популярное место
Выше я упомянул о деньгах. В Сухуми около дюжины банков, но получить в них кредит, по словам абхазов, практически невозможно. Даже по сверхвысокой процентной ставке. По крайней мере – простому человеку, без связей. Покушение в начале прошлого года в Гудаутском районе на президента Абхазии А. Анкваба (благодаря содействию российских следователей его быстро раскрыли), опять-таки по рассказам местных, якобы связано с тотальным невозвратом банковских кредитов. Люди с положением нагребли деньжищ, не собираясь их, по-видимому, возвращать. Анкваб круто взялся за дебиторов, потому последние и решили устранить «первопричину». Насколько это правдоподобно, не знаю, но некоторые прозвали Анкваба, пережившего уже шесть покушений с использованием фугасов и гранатометов, Бессмертным.
Резиденция президента Абхазии в окружении субтропической растительности расположена на набережной Махаджиров, пролегающей вдоль моря, – самой красивой, а поэтому притягательной в туристическом отношении. В полусотне метров от дворца на живописной поляне мирно паслись две низкорослые лошади. Когда-то по этой набережной прогуливался С. Есенин.
Махаджиры – в переводе с арабского «переселенцы», жертвы Кавказской войны XIX века, те, кто пытался противостоять царскому режиму. Поплатились насильственным выселением в Турцию, Сирию и другие страны Ближнего Востока. Для русского уха слово немного диковинное, местный же люд неплохо знает историю своей родины. Совсем недавно на сухумской набережной установили небесспорный в эстетическом плане памятник жертвам царских репрессий – с обезноженного коня невидимая сила стаскивает горца. Символ вполне понятен.
Наверное, самое популярное место на набережной Махаджиров – кафе «Нартаа». Запомнилось по прошлогоднему весьма приятному гастрономическому опыту. Немалое удовольствие получает всякий, решивший посидеть в этом ресторанчике, где подают прекрасное вино и коньяк местного производства. Закуска – шашлык, хачапури, сациви и прочие блюда традиционной кавказской кухни. Цены в сравнении с кубанскими – смехотворные. «Нартаа» – наверное, единственное место на бескрайних просторах бывшего СССР, где в меню черным по белому значится слово «анаша». Не стоит, однако, шарахаться: это вам не амстердамский кафе-шоп, где легально продают марихуану. «Анаша» по-абхазски – всего лишь свежие огурцы. Из блюд, без которых немыслима абхазская кухня, можно вспомнить мамалыгу – кашу из кукурузной муки, хотя правильнее было бы назвать ее абыстой. Любопытно, что есть такую кашу, заменяющую хлеб, принято исключительно руками.
В Абхазии – наверное, самое дешевое в мире электричество – 30 коп. за киловатт. С нового года цену увеличили в два раза. Источники тепла для всего Сухума (население его сегодня едва ли превышает 70 тыс. человек) – дрова и всё та же электроэнергия.
На слух абхазский очень похож на адыгейский. Недаром оба принадлежат к одной языковой группе. Весьма непростые звуки, а в алфавите – в два раза больше букв, чем в русском. Раньше графика была латинской и грузинской, теперь – кириллица. В новогоднюю ночь вволю наслушались местной речи. Сначала А. Анкваб поздравил с телеэкрана многонациональное население своей страны по-абхазски, а после – по-русски. Затем начались танцы и песни. Не телевизионные, а настоящие. И – бесконечные тосты, так как в дом после полуночи стали приходить друзья и родственники семьи. Многовековое родство с грузинской застольной традицией, конечно же, никуда не делось. Подобных спичей наслушался в середине 80-х на на родине «отца народов» в Гори. На Кавказе они звучат весьма органично, когда трапезничающие с бокалом в руке отчаянно пытаются «докопаться до истины». Но главная истина, как известно, – в самом вине. В Грузии в него для брожения, как правило, не добавляется сахар, в Абхазии – наоборот.
Один из сыновей Тенгиза – Алияс только что отслужил в армии, в погранвойсках. На востоке Абхазии, ясное дело. Полтора года носил форму. Родился, как и отец, в Ткварчели. Только не в мирное время, а в час интенсивного обстрела городка грузинской артиллерией. Одна из ракет, выпущенных из реактивной системы залпового огня «Град», угодила в роддом. Но младенец и его мать Ирма не пострадали. Отец в то самое время находился с оружием в руках на позиции. Здорово тогда переволновался.
Вообще же война унесла жизни около 10 тыс. человек – с обеих сторон. Почти половина населения Абхазии – этнические грузины – покинула республику. Их дома, как и оружие выбитого из Сухума неприятеля, перешли в категорию «трофейных». Не надо объяснять, что это такое. 13-этажный дом правительства на главной площади города – Свободы по сей день зияет темными проемами вместо окон, как немое напоминание о войне. Экономика Абхазии потеряла в 1992-1993 годах более 10 млрд долларов. Довольно печальное зрелище являет собой и сегодняшний железнодорожный вокзал Сухума. Трудно поверить, что прерванное сообщение с Москвой возобновлено еще в 2004-м.
От дома Тенгиза, откуда открывается изумительный вид на покрытые снегом горы, до резиденции президента – четверть часа ходьбы. Еще минут десять – и вы упираетесь в ботанический сад, где стоит памятник национальному лидеру Н. Лакобе (говорят, что здесь, в саду, он якобы тайно и похоронен). Отсюда до обезьяньего питомника на горе Трапеция – еще минут пятнадцать-двадцать прогулки по весьма респектабельной улице Леона (царь Абхазии) с ее пальмами и старинными зданиями.
Животные содержатся во вполне приличных условиях, однако их поголовье сократилось с 3000 особей в советские времена до сегодняшних 500. Медицинские опыты по-прежнему продолжаются. В них задействованы как абхазские, так и российские специалисты. Некоторых обезьян в целях эксперимента в первой половине 90-х выпускали на волю. Гамадрилы и мартышки, родина которых жаркие Эфиопия и Судан, прекрасно выжили в естественных условиях лесной Абхазии. Неудивительно: 2 января 2013-го на территории питомника порхали бабочки, цвели ирисы, розы, дикие фиалки и многие другие цветы и растения, названия которых не берусь воспроизвести.
…В заключение – еще немного о дороге. Уже писал о «дорожном эндемике по-абхазски», когда скорость на самой главной трассе ограничена на некоторых участках знаком в 30 км в час. Объяснение, пожалуй, одно: горячий южный темперамент трудно обуздать и за рулем – очень много машин попадает в ДТП. Однако гаишники тут весьма своеобразные: если наши, кубанские, смотрят на тебя в упор, пронизывая взглядом как лазером, то эти обычно стоят, повернувшись к дороге если не спиной, то полубоком. Им как бы не совсем удобно за самих себя перед водителями. Они словно хотят сказать: вот, простите, приходится тут торчать, мозоля вам глаза, но такая у нас работа… Впрочем, не стоит обольщаться: в прошлом году у моего попутчика за превышение скорости просили 8 тыс. Сошлись на 2,5 тыс. Правда, дело было ночью.
Памятник махаджирам
Можно было бы подумать, что абхазские коровы – самые самостоятельные и дисциплинированные в мире – идут себе эдак гуськом по обочине, одна за другой. Но впечатление обманчиво. Насчитали с полдюжины трупов убитых машинами буренок. Лежат возле самой проезжей части. Убирать их никто не торопится. Так, вспомнилось почему-то, у дорог в одном из американских штатов подолгу лежат сбитые олени.
От Павловской до Сухума – 580 км. Бензин копеек на 30-50 дешевле, чем у нас. Год назад было наоборот. Мандарины – 10-15 рублей за кг. Норма провоза за границу – 50 кг на человека, но на неё, похоже, все закрывают глаза.
Бабочки в январе и абхазское гостеприимство с лихвой компенсируют любые издержки и неудобства пути. Но ведь именно путь и рождает впечатления, которых нам порой так недостаёт.
Е. Николаев.