Хорошенькой Ниночке завидовали все. Она привыкла к всеобщему обожанию еще с детских яслей. Её мама, владея крупным магазином промышленных товаров, с легкостью решала любые жизненные проблемы. А уж на ненаглядную доченьку денег никогда не жалела.
Ниночка всегда имела самые красивые вещи в классе, пользовалась элитной косметикой, а её пальчики украшали золотые ободки с настоящими «брюликами».
Подруг в школе у девочки не было. Были приятельницы, либо те, кто, завидуя её обеспеченности, просто всегда старались быть рядом, мечтая получить хоть крохи с барского стола. Нина звала их прилипалами.
К девятому классу у Нины сформировалось стойкое убеждение, что деньги решают всё, а те, у кого их нет, просто неудачники.
Первый раз ей стало плохо от спиртного, когда она в баре на глазах у сидевшего за соседним столиком и пялившегося на нее парня одним махом опрокинула в себя полстакана коньяка. К концу вечера развезло настолько, что подружки еле дотащили её до дому. Мать о случившемся не узнала, так как пришла домой очень поздно, а с утра вновь умчалась в свой магазин.
С тех пор посиделки со спиртным стали обыденностью, и Нину уже давно не воротило от запаха алкоголя.
В поле зрения работников полиции и отдела по делам несовершеннолетних она попала, когда в нетрезвом состоянии сломала руку. Её мать, появившаяся на пороге больничной палаты, сразу же заявила, что дочь не могла напиться как сапожник. С упорством, достойным лучшего применения, утверждала, что девочку хотят оболгать, а анализы крови – подделка, компрометирующая их семью.
После выписки из больницы мать не стала выпытывать у дочери подробности происшедшего, а решила отправить девочку со знакомыми в турпоездку по стране. Мол, дочка устала, ей надо отвлечься от грустных мыслей, сменить обстановку.
Поездка, по словам Нины, удалась. Но между матерью и приятельницей, возившей дочь в Прибалтику, засквозил холодок. На прямые вопросы о том, что произошло, та отвечала уклончиво. Но в конце концов созналась, что удивлена пристрастием Нины к веселым компаниям и алкогольным коктейлям. На что мать Нины в резкой форме посоветовала подруге не совать нос в чужие дела, а лучше заниматься воспитанием собственных детей.
Второй звоночек прозвенел, когда пьяную Нину в компании дворовых подростков застукали на грабеже из автомобилей. Зачем Нина вытаскивала магнитофоны и всякую мелочь, ответить вразумительно не могла. Ей-то, в отличие от других членов компании, это было совсем не к чему, ведь дом – полная чаша.
И опять мать Нины на заседании комиссии по делам несовершеннолетних кричала о каких-то подвохах, предвзятости членов комиссии, угрожала всех уволить и снять погоны с присутствующих сотрудников полиции.
Конец этой истории печален. В год своего совершеннолетия Нина получила реальный срок за то, что с друзьями ограбила и избила прохожего, который долго потом лечился от побоев. Без спиртного Нина уже обходиться не может. Возможно, от пьянства её отучит исправительная колония, хотя надежды на это мало.
Её мать по-прежнему занимается предпринимательством. Только, судя по её виду, особой радости это не приносит. Для кого копить, если единственная дочь с малолетства пошла по кривой дорожке? И невдомек женщине, что в случившемся она виновата в первую очередь. Деформированное чувство любви к своему чаду и до сих пор не позволяет ей признать очевидное: дочка нуждалась не столько в деньгах, нарядах и украшениях, сколько в чутком отношении, материнском внимании, дружеском участии и строгости. Возможно, тогда мать смогла бы вовремя заметить неладное и отвести беду.