Славный труженик колхоза "За мир и труд", работавший в бывшем жлобинском плодопитомнике, Василий Павлович Лиходед (второй слева) в кругу родных и соседей. Фото из семейного архива В.И. Рыбоваленко.
Когда я писала материал «Степной вожак казачьей вольницы» (№ 151 газеты за прошлый год), сомневалась, будут ли интересны широкой аудитории мои детские воспоминания о людях, знавших Д.П. Жлобу, работавших в созданном им плодопитомнике. Мои опасения, как выяснилось, были напрасны. Публикация затронула сердца читателей и вызвала теплые отклики.
Спасибо всем, написавшим и позвонившим в редакцию. С помощью бывших тружеников колхоза «За мир и труд», соседей упомянутого мной в статье Лиходеда удалось выяснить его имя и отчество, спросить о которых мне было не у кого, поскольку близких, родных у меня не осталось.
Дружили два Василия
Оказалось, что друга моего дедушки Василия Григорьевича Христоева тоже звали Василием. Василий Павлович Лиходед был моложе деда на 8 лет, родился в 1909 году. Его семья – из числа переселенцев Полтавской губернии, которые в XIX веке перебрались на Кубань. Отец Василия Павловича попал в 20-30-е годы под жернова репрессий и расказачивания. А деда станичники запомнили как судью в дореволюционное время.
В.П. Лиходед, герой моей публикации, был хорошим тружеником и отцом, воспитал с супругой четырех дочерей и сына. Умер в преклонных годах, немного не дожив до 85-летия. До последних дней Василий Павлович старался работать по мере сил, возился по дому, двору.
А те, кто трудился с павловчанином в бывшем жлобинском плодопитомнике, отмечали безупречную порядочность земляка, его высокую ответственность и неутомимость. Василий Павлович был помощником у бригадира Якова Ивановича Роя и с утра до позднего вечера не знал отдыха. Он ухаживал за лошадьми, тяжелой сапой делал в земле лунки и заливал их речной водой для помидорной рассады, которую высаживали работницы, ездил на бестарке по поручениям руководителя, плел для хознужд прочные и красивые корзины-сапетки (одна из них лишь года три назад была мной утилизирована дома как отслужившая свой век).
Был такой райский уголок
Г.Ф. Скороходу моя публикация напомнила о счастливой поре детства. Геннадий Федорович не только бывал в плодопитомнике у деда Лиходеда, но и нередко рыбачил поблизости, на реке Сосыке.
Надежда Васильевна, жительница Павловской, умолчавшая свою фамилию, поблагодарила работников газеты за память о местах, с которыми связана её юность.
«Мы с одноклассниками часто ходили в плодопитомник полюбоваться цветами и деревьями. Нарвав яблок, букеты сирени, отдохнув, возвращались домой, – пишет А.А. Забара-Деревянченко. – О Д.П. Жлобе, с именем которого связана закладка плодопитомника, нам рассказывали в школе. Но мне особо запомнился спектакль «Стальной командир». В нём участвовала преподаватель русского языка и литературы СШ № 1, хорошая наша знакомая Л.А. Бургардт. Эту постановку увидели не только павловчане, но и москвичи. А образ легендарного комдива, воссозданный на сцене В.А. Скляровым, остался в памяти».
«В плодопитомнике работал мой дедушка И.Я. Мороз, – рассказала Л.А. Петрухина. – И мы, школьниками, вместе с учительницей Е.Г. Лозовой бывали там – работали летом и отдыхали в выходные. Помню, как сажали лесопосадки. Тополиная аллея вела в сам плодопитомник. Мой дядя А.Г. Сорокин в 30-е годы прошлого века был подростком и видел Д.П. Жлобу, когда тот неоднократно приезжал в станицу. Встретив худеньких в старенькой одежде пацанов, Дмитрий Петрович всегда угощал их белым хлебом».
На улице Базарной в райцентре когда-то жила Т.И. Мышка. Она помнит, что во дворах многих павловчан росли деревья, выращенные из саженцев питомника. Урожаи с них станичники собирали отменные.
О В.П. Лиходеде и его семье много рассказал бывший сосед В.И. Рыбоваленко. Владимир Ильич предоставил в редакцию газеты редкое фото середины 60-х годов. На нем – упомянутый мной Василий Павлович запечатлен с женой, детьми, тестем и тещей, соседями. Это фото мы публикуем сегодня в память о славном колхозном труженике, хранителе жлобинских традиций в плодопитомнике.
Лица знакомые и не очень
Немало нового о Д.П. Жлобе и его соратниках узнала я, обнаружив в фонде читательского обмена центральной библиотеки роман А. Первенцева «Кочубей» и сборник рассказов А. Знаменского «Строгая память». Описанные в них события относятся к осени 1918 года и помогают нам понять то суровое, полное драматизма время.
После Ледяного похода Л. Корнилова (90-летие этого события отмечается в нынешнем феврале) бои между Белой гвардией и Красной Армией на Юге России ожесточились. К осени 1918-го командующий 11-й армией красных И.А. Сорокин показал себя как авантюрист и диктатор. В Пятигорске он учинил расправу над членами ЦИКа Северо-Кавказской республики, расстреляв без суда и следствия многих, среди них – и командира Таманской армии И. Матвеева. После ухода к Царицыну Стальной дивизии Сорокин сознательно открыл фронт противнику, и Невинномысскую взяли белые. Генералы Шкуро и Покровский перекрыли пути отхода красных из ставропольской степи.
2-й Чрезвычайный съезд Советов Северо-Кавказской республики осудил за предательство главкома 11-й армии и его штаб. Комполка из числа таманцев Высленко, связанный с Матвеевым боевой дружбой, застрелил авантюриста Сорокина в ставропольской тюрьме. Были расстреляны и штабисты, а также начальник Пятигорского гарнизона И.Е. Черный родом из станицы Челбасской.
Но эти меры уже не могли спасти 11-ю армию, с боями, по безводным степям прорывавшуюся через Моздок на станицу Червленную, а оттуда – на Астрахань. У станции Курсавка кавалерийская бригада И.А. Кочубея (120-летие его рождения отмечается в этом году) прикрывала идущие с имуществом красных поезда. А после приказа ставленника Троцкого полковника Северина, позже расстрелянного за предательство, бригаду разоружили. Кочубей с отрядом в 20 человек (адъютант Левшаков из станицы Калниболотской, командиры трех сотен, взводные и несколько верных бойцов из числа незамаевцев) попытался вырваться из Прикумья. Но, приняв бой у села Солдатского, был пленен белыми. Затем повешен в г. Святой Крест (ныне г. Буденновск).
А Стальная дивизия, игнорируя приказ главкома 11-й армии, что привез жлобинцам адъютант Гриненко, снялась с фронта и двинулась по старинному почтовому тракту Ставрополь – Царицын к Волге.
«Красный Царицын собирал грозное войско, – писал А. Первенцев, – а по всем дорогам – от Донецкого бассейна, с Дона, из Сальских степей – стремились к нему регулярные полки и партизанские отряды. Скрипели тысячи подвод, громыхали орудия, фыркали лошади, мелькали конные группы и пики».
На вопросы любопытных бойцов, куда вы, хлопцы, «отвечал задорный казак в светло-синей черкеске, один из сотенных командиров Стальной дивизии:
– Идем на Царицын, отгоним кадета от Волги–реки и ударим на Кубань».
Таким маневром дивизия и себя спасла, и железное кольцо красновско-мамонтовских белоказаков у Царицына прорвала.
У А. Знаменского в очерке «В Крыму» есть упоминание о неудачных боях конницы Дмитрия Жлобы против врангелевских войск в Заднепровье. А, повествуя о штурме Перекопа, писатель рассказывает об успехах 2-й конной Армии Филиппа Миронова и ставших комдивами соратников Д. Жлобы – Василия Качалова и Михаила Лысенко.
Интересен и еще один факт. В книге Я. Саенко «Дмитрий Жлоба» помещена репродукция картины М. Грекова «Жлобинцы под Новочеркасском». Подробности ее создания приводит А. Знаменский (рассказ «Панорама»).
Учитель Новочеркасской гимназии Митрофан Борисович Греков служил в 1-й Конной и создавал картины о боях и походах в неимоверно трудных условиях. «В России не стало красок, не было кистей, холста, не было хлеба и картошки, исчез здравый смысл. Вместо всего этого была нужда. Шла гражданская война, и «становье орд поднялось и пошло месить смертные дороги, чтобы завоевать века…». Греков пытался, по словам писателя, «запечатлеть восторг, славу и ужас своего времени».
Живя на окраине Новочеркасска, в небольшом домике, выделенном художнику от клуба им. Подтелкова, в январе 1920 года Митрофан Борисович с натуры зарисовал штурмующих город жлобинцев. Их же командира Дмитрия Петровича попросил на другой день позировать для картины. Так появилось известное полотно.
Анатолий Знаменский рассказал и о последних днях художника, проведенных в Севастополе, где тот в 1934 году принимал участие в неосуществленном замысле – создании панорамы «Взятие Перекопа Красной Армией».
Память сердца
Наверное, всё это у нас в крови – посмотришь фильм, такой, как «Белая гвардия», прочтешь книги о далеких 20-х годах – и не можешь уснуть. Закроешь глаза и, как наяву, видишь взмыленных в скачке лошадей, слышишь колесный грохот летящей в тьму тачанки или пулеметную очередь, рассекающую морозный воздух, или крик эскадронного: «По коням! В атаку!»
Картины прошлого и дела давно минувших лет бередят сердце, чтобы мы ничего не забыли из прошлого – ни героического, ни драматического, ни ратных подвигов, ни предательства… Историю нельзя изобразить одной краской – нужна целая палитра. И главное – чтобы мы усвоили уроки братоубийственной Гражданской войны, в которой не было ни абсолютно правых, ни абсолютно виноватых, а в кровавой рубке брат шел на брата, сын на отца. Дай Бог, чтобы подобное не повторилось.
Л. Репенецкая.