Ч итаешь книги о дореволюционном времени,  смотришь  фильмы и радуешься тем отношениям,  которые были между людьми даже различных сословий. Но сейчас другие нравственные устои. В замен пришли хамство, подлость, вседозволенность.

Особенно ощутим этот груз сейчас в среде новых русских, толстосумов, возомнивших себя потомками дворянских родов, людьми голубых кровей, которым начхать на окружающих.

Который день в моих глазах стоит сценка, невольной свидетельницей которой пришлось стать. Утро. Продавщица частного магазина опоздала минут на 20 и вызвала бурную реакцию хозяйки:

– Как ты  посмела прогулять полчаса?

– У меня ребенок заболел. Вместо детсада отвезла сына к св

екрови и на автобус не успела.

– Скотина неблагодарная! За что я только тебе деньги плачу?

– Простите, так получилось…

– Слышать ничего не желаю. Ключи – на стол и немедленно…

Ругань  продолжалась с полчаса. А мне, покупательнице, было стыдно и горько слышать эти разборки крутой владелицы магазина, решившей показать свой гонор.

В

прочем, не одна она чувствует себя хозяйкой,  забывшей о рамках приличия. Как-то невзначай семья предпринимателей превратилась в склочников. И в сельскую администрацию кипой приходят жалобы на соседей: не там поставили туалет, не ремонтируют общую пешеходную дорожку, не хотят уступить метр земли по меже… Очерняя всех и вся,  разбогатевшие методом «купи-продай», и рубля не пожертвовали на благоустройство улицы или помощь малоимущим, живущим поблизости. Зачем? Своя рубашка дороже, а мой дом стоит как  крепость, можно и еще один магазинчик открыть.

С размахом, с широтой, свойственной русской натуре, привыкли жить современные  купцы. Не для них, особо занятых, а  скорее для обычных читателей сделаю небольшой экскурс в прошлое.

М

оя бабушка родилась в начале прошлого века в столице Всевеликого Войска Донского. Прадед Захар Ермаков был воспитателем Новочеркасского кадетского корпуса. Старшая из дочерей Анна служила горничной у жены члена областного Дворянского Собрания, весьма обеспеченного горожанина. Барыня, как звали её домашние, знала несколько  языков, недурно музицировала на рояле, пела и танцевала. На слуг никогда не повышала голос. К старшей по дому обращалась уважительно: «Тимофеевна», а горничную звала Аннушкой.

Дворянка, хозяйка белокаменного большого дома не чуралась общаться с девочкой из обедневшей семьи, имевшей родство с Ермаком Тимофеевичем. И научила Аннушку пению, танцам, оплатила её занятия в церковно-приходской школе. За старание отмечала девушку подарками – добротным платьем, сладостями для младших Аниных сестер и братьев. Взамен, замечу, не требовала  собачьей верности.

Богатая семья не имела детей. Но супруги заботились о местном приюте для сирот, жертвовали деньги госпиталю, где лечились инвалиды Первой мировой. Барыня вызывала извозчика и вместе  с горничной ездила к раненым в палаты, привозила пряники и конфеты, бинты и лекарства. Иногда помогала в перевязочной, делая это не на показ, а как само собой разумеющееся.

Рассказы бабушки о том времени до сих пор мне памятны, особенно её слова: «Опасайся, внучка, если встретится тебе из хамов пан (сколько сейчас таких – не сосчитать! – Авт.) Деньги, богатство затмевают им разум, лишают совести, заставляют жить по принципу «Я –  начальник, ты – дурак». Не раболепствуй перед ними, помни: ты – человек, а не пыль под ногами. Рыбья кровь жилы студит, выдавливай её без сожаления…»

Этот завет моей бабушки – из времён той России, которую мы потеряли. Он всегда со мной. Его придерживаюсь в горе, заботах, каждодневных хлопотах о хлебе насущном. По-другому не могу: долг перед  предками не велит.

Л. Ермак.