31 января 1943 года – день, когда в Старолеушковскую вошли полки 351-й стрелковой дивизии. Враг бежал, бросив технику, склады с продовольствием и боеприпасами. На Кубани еще гремели ожесточенные бои, но в освобожденных станицах и на хуторах всё было подчинено единой цели:
максимум отдавать фронту, чтобы победить.
***
Подростки заменили дедов, отцов и старших братьев. Они стали штурвальными на комбайнах, прицепщиками, ездовыми, погонычами (водили лошадей, быков и коров, запряженными в плуги и бороны), работали на фермах. Основная же тяжесть тыловой жизни легла на плечи женщин. Еще до войны многие молодые девушки освоили сельхозмашины. Так, например, в 1937 году получили удостоверения трактористок Софья Гнилобокова, Прасковья Григоренко, Софья Василенко, Мария Демченко, Александра Наливайко. Татьяна Зиброва до 1941-го возглавляла молодежную девичью бригаду при МТС. За ударный труд Татьяна получила орден Ленина. За штурвалы тракторов позже сели Антонина Лебедева, Феодосия Глаголько, Татьяна Макиенко, Прасковья Гордиенко. Мария Запорожец работала комбайнером с 1941-го по 1956-й. Зимой вела даже курсы при МТС. Ее коллега Анна Бежко отдала нелегкому труду шесть лет – 1942-1948 годы.
В 1943 году станица Старолеушковская входила в состав Новолеушковского района. В сельсовете значились шесть колхозов – в населенном пункте находились «Заря революции», «Красноармеец», «Молот» и «Большевик», а на левобережье реки Тихонькой – «Память Кирова» и им. Ленина (бывшая коммуна).
После изгнания фашистов, сразу же на второй день на колхозных дворах собрались люди. Наскоро избрали председателей, назначили бригадиров-полеводов и взялись за дело. Нужно было привести в порядок общественные амбары, свезти пшеницу, которую перед приходом врага спрятали. Женщины, юные станичники и инвалиды войны начали ремонтировать и машины.
В марте 1943 года в станицу прибыл на побывку после тяжелого ранения бывший первый председатель старолеушковского ревкома и председатель колхоза «Молот» Спиридон Павлович Бублик. Впоследствии он вспоминал:
«В колхозах на ту пору практически ничего не осталось. Кругом разруха. Вызывают меня в Новолеушковскую, в райком: «Принимай, Спиридон Павлович, колхоз «Красноармеец». Некому дела вести».
И что ж там было принимать?! Осталась папка со списками людей, семь пар быков, шесть лошадей, один собранный из рухляди трактор да бездействующий комбайн «Коммунар». Работали на технике два инвалида – Турчин и Козинцев. Помогал им Петр Бублик. Начали пахать. Подняли почти половину площади, и тут трактор сломался. За головкой блока два механизатора отправились в Сталинград. Пока там искали деталь, пошли зарастать сорняком поля. А ту землю, что успели обработать, забороновать было нечем. Тогда я обратился к женщинам, чтобы выводили коров своих на пашню. Хозяйки заплакали, потому что от бескормицы животные совсем ослабели. Но пример подала Екатерина Сухацкая, у которой дома по лавкам семеро детей, а муж воевал… Вслед за ней потянулись и другие колхозницы. Кое-как забороновали.
Наступил апрель. И хотя осталось много необработанной земли, стали готовиться к севу. На наше счастье прибыл с фронта для поправки здоровья тракторист Тихон Свистун. Ранним утром в его дворе уже стояла делегация женщин, они слезно просили помочь собрать еще один трактор.
Послушал их фронтовик, а потом взял в руку палку и, хромая, отправился в бригадный стан. Там в разобранном тракторе увидел расплавленные победитовые подшипники. «А, ну-ка, отвезите меня за станицу!», – крикнул Тихон.
Оказывается, он вспомнил, что когда ехал домой, увидел в кювете разбитые немецкие машины. В общем, полдня раненый солдат колдовал ключами под этим металлоломом. А вечером трактористка Мария Демченко с двумя мальчишками уже прилаживала к стальному коню наплавленные кузнецом Степаном Подушкой и его помощником Иваном Коваленко те самые подшипники…
Ну а Свистун вновь пошел бить врага. Некоторое время он ремонтировал в Новочеркасске танки, потом был направлен в пехотный полк и добрался до столицы Германии. Домой вернулся с боевыми наградами «За отвагу», «За взятие Берлина»…
Наступила пора сеять, а нечем. Тогда колхозники повесили на шеи корзинки и сумки и пошли в степь. Зерно разбрасывали руками. И оказалось, что семян не хватает. Запрягли пару быков в арбу и поехали на Новолеушковский элеватор. Зерно оттуда, на счастье, гитлеровцы не успели вывезти. Загрузились и домой. А дорога, как на грех, раскисла, животные обессилели, упали. Поднимали их, ни в какую. Тогда девчата сняли кофты, завязали рукава и начали отсыпать из мешков зерно. Потом след в след пошли по непролазной грязи к полям. Кто кофты тащил, а кто опорожненные наполовину мешки.
С горем пополам удалось отсеяться. А когда пшеница и ячмень зазеленели, пошли сорняки – осот да сурепка. Все в поле снова. Кто руками вырывал, кто подрезал истыками (приспособление, наподобие зубила или стамески, набивалось на держак). Урожая большого никто не ждал, но то, что вырастили в первое послеоккупационное лето, было великой радостью. Правда, когда время уборки подошло, ломаться стали старые комбайны…».
Из воспоминаний заведующей отделом кадров колхоза «Советская Россия» Юлии Фёдоровны Ковшарь. До прихода фашистов и после освобождения станицы она работала учетчицей в бригаде колхоза «Заря революции»:
«Убрать хлеб оказалось неимоверно трудно. Вытащили в поле прицепные комбайны. Женщины взяли косы, и работа закипела. Снопы грузили на арбы и быками подвозили к комбайнам. Хорошо помню передовиков. До гектара в день косили Ольга Савран, Мария Компаниец, Наталья Никуленко, Анна Лисакович, Татьяна Недогар. Остальные колхозники старались от них не отставать. В наскоро сооруженной мастерской старожилы Силантий Спица, Аким Чередник и Иван Голик отбивали затупившиеся косы. Начисляли в ту пору работавшим символические трудодни. В табелях значились только «галочки». За трудодни никто ничего не получал, всё уходило на фронт… Голодно, очень скудно люди жили, но сил не жалели.
Однажды пришел в день косовицы председатель колхоза Дементий Спиридонович Руденко, всех собрал и сказал: «Ну, девчата, можно уже и хлебушка нового испробовать». Распорядился, чтобы прямо в степь привезли каменный ребристый каток для обмолотки. Накосили немного пшеницы, уложили на ровной площадке, запрягли в каток лошадь и пошли тягать его. Из той муки напекли хлеба, и мы тогда первый раз досыта наелись за годы войны».
Из воспоминаний Нины Фёдоровны Забегайло: «Я с тринадцати лет пошла в бригаду колхоза «Большевик». Помню, как постоянно хотелось есть. Полем истыками пшеницу, а сами посматриваем на «табор» (так тогда называли бригадный стан), не поднял ли повар палку с красной тряпкой. Это был сигнал на обед. Ели один раз в день – либо затирку из муки или кукурузную кашу на подсолнечном масле».
Из воспоминаний Анны Петровны Бежко: «Когда немцев выгнали, мне было семнадцать. До того момента успела закончить курсы механизаторов и получила удостоверение помощника комбайнера. Вручил мне этот документ директор Новопластуновской МТС Михаил Демьянович Зубенко. Работала я у Ефрема Ивановича Глушко штурвальным в колхозе «Красноармеец» – до оккупации и после освобождения Старолеушковской. Комбайны были прицепные – «Коммунар» и «Сталинец».
Я захотела продолжить образование и закончила в 1944-м курсы, которые вела Мария Яковлевна Запорожец. Стала комбайнером, и меня перевели в «Большевик» в 4-ю тракторную бригаду, где проработала до 1948-го. Мужчин-механизаторов было очень мало. Среди них – оставленные по броне Ефрем Иванович Глушко и Сергей Антонович Диброва, но больше инвалиды после ранений и контузий».
На реке Челбас работала созданная из станичников и бывших воинов рыболовецкая бригада.
Возглавлял ее Никита Величко, помогал ему Павел Глаголько. Они сетями ловили рыбу и развозили ее по колхозам. Это было большой поддержкой для голодавших людей. А осенью 1943 года пошел первый обоз с пшеницей из старолеушковских колхозов на районный элеватор. Колонна выглядела торжественно. Впереди – повозка, запряженная парой лошадей. Под мешками два шеста с транспарантом «Хлеб – фронту!». Далее, упираясь в ярмо, везли зерно три пары быков, а за ними растянулись по дороге коровьи упряжки…
***
Тяжело было хлеборобам, не легче в войну приходилось и животноводам. На МТФ «Большевика» пригнали 60 выживших буренок. Это был остаток стада, которое колхозники попытались спрятать в горах, за рекой Кубань. В свое время отправку животных организовал заведующий фермой Елисей Наливайко вместе с Григорием Лугинцом, Василием Курганским, Прасковьей Нижник, Дарьей Коба, Татьяной Курганской, Галиной Шевченко. Но по дороге в безопасное место стадо попало под бомбежку. Некоторую часть коров удалось спасти. Тихон Нижник, Андрей Бабенко и другие колхозники отдали спрятанных от фашистов на своих подворьях колхозных буренок.
МТФ располагалась недалеко от Челбаса с запада станицы, примерно в полутора километрах от ул. Коллективной. Впоследствии ферму расформировали.
Учетчиком в 1943 году на МТФ был Прокофий Демьянович Мовчан. Вот что он рассказывал: «Заведующим стал Иван Андреевич Хмельницкий. Вроде как собрали скот. А кормов нет. Их ведь никто не заготавливал, потому что с августа 1942-го станица под фашистами была. Что делать? После короткого собрания пошли скотники и доярки по раскисшей степи. Раскапывали из-под снега остатки прошлогодней соломы. Носили найденное на ферму. Раскрывали крыши на пустующих корпусах, покрытых еще до войны камышом, рубили «кровлю» топорами и засыпали в кормушки.
Как-то заведующий зашел в холодную конторку, в которой всего одно стекло в окне уцелело, остальные соломой заткнуты. Сел на скамейку и говорит: «Скоро скот падать начнет. Не дотянем до свежей травы. Что делать, Прокофий?». А я и вспомнил. Года четыре назад возле речки скосили траву, бурьян, камыш и засилосовали всё на ферме в яме. Так, на всякий случай. Время прошло, и все об этом запасе забыли. Сколько же радости было, когда мы разрыли яму и увидели хорошо сохранившийся корм!
Он, конечно, помог. Но коровы настолько отощали, что всё равно падали на ноги. Доярки, скотники, другие животноводы сутками не отходили от животных. Некоторых коров привязывали к стропилам, чтобы не падали. Спасение пришло с весной. Буренок буквально выносили из корпуса, чтобы те хотя бы лежа пощипали траву. А потом доярки руками рвали зелень и в мешках тянули в кормушки. Об оплате труда никто не спрашивал. Она была условной. Вот, к примеру, скотник Андрей Бабенко заработал за год 600 трудодней. И купил себе… новые сапоги!».
***
Большую помощь фронту оказывали женсоветы. В состав их входили госслужащие и сотрудницы военкоматов. Дело в том, что они ежемесячно получали зарплату в отличие от колхозниц и колхозников. Также в женсоветах значились и супруги боевых офицеров, они тоже держали в руках настоящие деньги (присылали с фронта мужья).
Такой женсовет (председатель Корчак) работал и в Новолеушковском районе. Его участницы собирали продуктовые и вещевые посылки для солдат. Но однажды они помогли боевой авиации. 22781 рубль личных средств пошли на постройку целого авиазвена (три самолета) «Боевая подруга». За это они получили официальную письменную благодарность Сталина.
Г. Евменков,
руководитель станичного
музея.
Ст. Старолеушковская.