В конце осени 1916 года к Марине Юрченко подошла знакомая баба, отвела в сторонку:

– Просилы мэнэ добры люды узнать у тэбэ. Антон Сай сватив к вашей Мотре засылае. До души она ёму, отиц с матэрью благословляють. Ты нэ мовчи, Саи ответа ждуть – чи як гостэй приймитэ, чи попрэтэ от калиткы?

…Уже дома Марина бросилась готовиться к завтрашнему дню. Ворота закрыла, с соседями никаких разговоров. Младших детей послала за тётками, старшего – за отцом в поле. Закипела уборка, готовка, перетряс приданого. И всё это женщины делали с постными лицами, изредка позволяя колкости насчет племянницы.

С надела вернулся уставший отец. Решили вместе –  может, и не с первого раза, но сватов принять нужно (незамаевцы не считали зазорным свататься к девке по несколько раз). Бывало, получали с отказом гарбуза (тыкву) – мол, катись-ка ты, жених, подальше. Но парни не унывали, отъезжали на край станицы и устраивали состязание. Гарбуза на плетень, и с шашкой наголо рубили «проблеме» голову. Через время снова сватов собирали. Правда, могли посвататься уже к более сговорчивой подружке невесты.

Тем временем мама пошла в хату, к дочке. Мотря в крик, в ноги  кинулась.

– Я другого люблю, замиж тильки за Юфима Богатырёва пиду!

Что тут началось!

– За иногороднего замиж? Мы тэбэ для чого доглядали! Шоб ты до цого биса припадала… Нэ казакив родыла?! Шоб над нами усе люды рыготали?

Отец рассвирепел:

– Побачу Юфима биля хаты, вбью! И тэбэ, маты, важко будэ. Нэ доглядила. Залуплю. От, тварюки!

Тетки бросились внушать:

– Мотря, нэ выйдэш замиж перва, младша сэстра дорозю пэрэйдэ, посадэ тэбэ пид корыто. От тада уси матэрины слова успомнишь. Жды, мабуть, старый дид з дытями и засватае тэбэ.

Вскоре приехали братья и дядьки отца. До поздней ночи возились в сараях, чистили двор. Утром справили коней, насыпали в кисеты купленный табак.

Мать продолжала уговаривать Матрёну. Тем более отец пообещал сломать об неё нагайку, если не послушается:

– Ну и шо, шо Юфим до души? Не будэ вам нашэго з батькой благословэньня. А нэ послухаешься, прокляну, гэть з дому у чём стоишь. Кто писля такого дила твоих сэстэр сватать прийдэ? А як мы людям у очи будэм смотреть?

К обеду в центре заиграли гармошки, послышалось девичье пение. Вся станица прильнула к заборам. Ясно, сваты собрались в дорогу. А вот кого и кто сватает – непонятно. Хитрющая сваха, боясь сглаза, разделила сватов на несколько групп. С разных концов Незамаевской играли гармошки, пели специально нанятые девчата.

Станичники гадали:

– За Дунаем сватать будуть.

– Ни, до маслобойни пойихалы.

– Та яка маслобойня, биля Бирюковской мэльници грають…

К   Юрченковской хате тем делом казаки подъехали тихо. За ними – крытая ковром коляска со свахою и матерью жениха. Следом на линейке подвезли девчат для песен. Каравай, завернутый в рушник, был в руках одного из казаков. Другой не выпускал из рук ведёрную бутыль с самогоном. Высокое, узкое горло запечатано кукурузным початком – это обозначало, что дело еще не разрешилось.

Соседи высыпали на улицу, стали подначивать сватов издёвками и байками про невесту и ее семью. Те в ответ лениво огрызались.

Первой в закрытую калитку постучалась сваха:

– Ой, люды добры, мабуть е хто? Мы у гости к вам прийхалы, тай нэ туды попалы. Заблукалы мы, нихто не встрэчае, нэмае людины, у кого зпытать.

Мать невесты открыла калитку и сделала удивленное лицо:

– Ой, та шо за люды до двору прийшли? Хто вы, видкиля, шо у нашу двэрь грюкае? Шо кажешь – висти прывызлы? А добры воны?

– З доброй, з доброй прийхалы!

Тут уже и сваха со стороны невесты подошла:

– До хаты идыть, гости, поклон до долу. А висть у вас яка?

– Прийслав до вас молодый купэць.

– Та шо з йим такэ? Мабуть, болячка напала на хлопця?

– Ой, влюбывся, влюбывся. Ни спыть, ни йистэ, не спивае, по гулькам не ходэ. Батько з матэрью типаэ.

– Жалко людэй, мы и хочем подсобыть, да не знаемо, чим. А вы заходьте, заходьте у двир, сидайтэ на лавки, у ногах правды нэмае.

– Ни, дядька Фалимон и тётка Марына, мы постоимо.

– Та шо вы хочитэ от нас, не поймэм…

– Я ж вам кажу: у нас – купэць, у вас товар – дивка Матрёна. Торговаться будэмо.

– Батька, иды, ось люды нашу Мотрю шукают, замиж гукають.

– Молода вона ще. Не думалы мы её замиж у этим годи отдавать. Та и приданого ще нэма. Хай других по станице пошукают.

– Нэ треба нашому Антону други дивчата. З любым приданым возьмэм, абы ёму хорошо було. А за вашу симью мы чулы тильки добры слова. Да разви у добрых батькив дурни диты родятся?

Тут уж и казаки стали подходить к мужикам с раскрытыми кисетами, стали предлагать табачок. Те отнекиваться, свой, мол, в достатке. Но сватам закурить еще не предлагали. А сваха дожимала – расхваливала семью жениха, рисовала перспективу безбедной и радостной жизни их дочери. Мать делала вид, что не готова со старшей дочерью расстаться – кто по хозяйству поможет, за младшими детьми присмотрит? Нет, без нее никак.

– Батька, покажь им двир, и як богато у ём дилов.

Дальше и хозяйство всё пересмотрели, и приданое в доме нашли. Сваты остались довольны. Наконец, задумчиво вздыхая, отец произнёс:

– Усэ, дочку гукать треба. Саму и спытайтэ – хоче вона замиж чи нет.

Мать вошла к дочке и тихо сказала:

– Припозоришь нас з батькою, не разрэжэшь хлибыну, з дому выгоню. Ничого не балакай сватам. Слидом за пидругамы пийдешь тай заголосышь.

Сваха невесты зачастила:

– Щас прийдэ, щас. Пряжу пряла, завошкалась, нэ убачила, шо у двори гости. Та, мабуть, вам вона ще и нэ глянетця!

Cваты засуетились, расправили рушник на хлебе. Еще пару раз встряхнули бутыль. На ладонях у мужиков появились конфеты для девчат. Приманивать будут на сладкое. Ряженые девчата вышли строем, на проверку одна оказалась хромою, вторая косою, третья горбатая, еще одна лягалась, другая брыкалась, пятая кусалась, шестая чесалась. В общем, жених их всех забраковал и стал требовать свою невесту.

Матрёна и не помнила, как на двор выбежала, так и не увидела лица стоявшего рядом с нею Антона. Услышала со спины шёпот матери:

– Ломай хлибыну.

Ей досталась большая половина. Всё, девка засватана. Теперь осталось её только пропить. Молодых усадили в центр стола – пускай привыкают друг к другу. Будущие родственники стали горячо обсуждать, что дадут за невестой, что семье достанется от родителей Антона. Согласовали смотрины. А на следующей неделе сватов ждали у жениха с ответным визитом. Ну и в конце – гулянка с гармошками, песнями, танцами.

Через неделю Юрченко были в гостях у Саёв. Родители обсуждали расходы, организацию, венчание. Решили сгулять свадьбу на Масленой неделе. Позже никак: весною Антону идти на службу. Жениху с невестою дали время на уединение, разговор по душам. По обычаю после согласования свадьбы невеста повесила на окна в доме будущего мужа новые занавески. А на последних днях Масленицы повезли молодых в храм.

Послесловие автора

Дорогие читатели «Единства»! Хочу узнать родословную представителей моей семьи – это роды Юрченко, Хилько, Зубенко, Бирюк. В Незамаевской их прозывали новгородцами. Все они жили в станице примерно до конца войны. Потом сведения отрывочные. Буду рада самым дальним родственникам. Особо прошу откликнуться семьи Юрченко. Мой прадед Павел Фалимонович Юрченко и его первая жена Хилько в 1936 году похоронили шестерых детей, умерших от тифа. Моей маме, дочери Нюры Юрченко и Ивана Бирюка, скоро 79 лет. Она живёт с тяжким грузом, что родные могут быть где-то рядом, а она про них ничего не знает. Надеюсь на ответ. Я на связи в ВКонтакте. (https://vk.com/id520684351).

Л. Игнатьева.

Г. Краснодар.

Иллюстрации из архива газеты.