Каждый год на российский фестиваль средств массовой информации в Дагомыс приезжал очень известный и уважаемый британский журналист. Был он прост в общении, хотя русским владел очень плохо. Но одно слово, как сам сказал с трибуны форума, выучил хорошо – борщ! Очень по душе пришлось ему любимое у кубанцев блюдо.
В один из дней зашел высокий гость в курень Краснодарского края, в котором веселилась группа журналистов.
– Уверены, что вы еще одно слово выучите – самогон!
Налили стопку первача, он осушил ее до дна. Улыбнулся:
– Как виски!
Никто не сомневался в том, что толк в британском народном напитке он знает. А вот почему на островах не варят борщ, никак объяснить не смог.
В начале девяностых я летел из Москвы в Краснодар. Самолет, как часто тогда случалось, задерживался на час-полтора. Соседом в зале ожидания оказался заместитель генерального директора крупного сельскохозяйственного комплекса. Он полгода стажировался в Англии.
– Как только прилетел в Москву, побежал на переговорный пункт, жене позвонил: «Борщ вари»! Соскучился по нему страшно.
– Неужели его там и в ресторанах нет?
– Нет и никогда не было. Из первых блюд только куриный бульон.
– Знайте, ни одни англичане такие. И наши некоторые сибирские народы о борще понятия не имеют.
И рассказал собеседнику такой случай.
В семидесятые годы кого только не посылали в наш край на уборку колосовых! И моряков, и солдат, и «партизан» (так называли тех, кто уже армию отслужил, но находился в запасе). А в один год приехало с десяток комбайнеров из Алтая. Распределили их почему-то по разным хозяйствам.
– Ты сегодня едешь за материалом в колхоз «Родина», заодно и это письмо проверь, – поручил мне редактор.
Читаю в дороге. Ошибок в письме немало, поэтому привожу исправленный текст: «Мы приехали, чтобы вам помочь. Работаю я в пятой бригаде. Живу в просторной комнате, которую здесь называют «красной». И газеты есть и телевизор. Всё очень хорошо. Только не всё хорошо. Голодному работать тяжело. Наша повариха обольет порезанную капусту кипятком, потом ставит ее на стол. Я это есть никак не могу».
Колхозный парторг, ознакомившись с письмом, воскликнул:
– Так это же борщ!
Приехали в бригаду. Кухарка, женщина дородная, в летах, – в слезы:
– Попробуйте сами, я сейчас налью. Да мой борщ всегда был лучшим в колхозе.
Действительно хорош. Наваристый, да еще с мясом.
Накануне прошел дождь. Комбайнеры толпились на полевом стане. Поэтому алтайца (именно такой он был национальности) нашли быстро.
– Я это есть ну никак не могу. Нас налод только супсик любит.
– Какой еще супсик? – передразнила кухарка.
– Качо называется. Ячмень валят. Балашка валят, если нет – мозно хлюшку. И лучок, конечно. Вкусно осень!
– Бусурманская жратва! – воскликнула Прасковья Павловна (так звали повара). Затем успокоилась и пообещала:
– Буду с сегодняшнего дня тебе суп варить. Из ячменя, есть он у нас в конюшне. А баранину из склада завезу.
Жатва в те годы длилась долго – не меньше месяца, хотя партийные органы отчитывались, что провели уборку за 8-10 календарных дней. А тут еще дожди зарядили. Недели через две или три я вновь оказался в той бригаде. И надо же – первым на глаза попался автор письма.
– Как кормят? – поинтересо-вался.
– Суп – халасо и борщ тоже халасо. Спасибо тете Паше.
Услышав наш разговор, Прасковья заулыбалась:
– Это хлопцы его к борщу приучили. Двое суток дождь лил. От безделья механизаторы маялись. А тут у Васи, нашего передового комбайнера, день рождения. Он бутыль горилки на стол поставил: «Ты меня уважаешь, Кайсым?» «Как не увазать?». «Так пей». Выпил Кайсым рюмку, борщом закусил. Затем вторую, третью. Понравилось!
– Да! Да! – поддержал разговор алтаец. – Даже осень панлавилось. Спасибо тете Паше. Плохо, осень плохо, что дома жена борщ не валит. Буду сам теперь валить, тетя Паша гавалит, что научит. Бальсое спасибо и Васе – голилка – это халасо, пелвач называется!
Анекдот в тему.
В Армавире мужчина пролез по вентиляции на четвертый этаж – говорит, что на запах борща.