– Получил я вчера нагоняй в краевом управлении Главлита. – С этого сообщения редактор начал утреннюю планерку. И посмотрел на меня: – И получил из-за твоей статьи.
– И какую я государственную тайну обнародовал?
– А вот какую. Наша страна подписала международный документ, запрещающий использовать морепродукты в качестве корма скоту. А ты что написал? На ферме в рацион кормления свиньям добавляют и полкилограмма хамсы в среднем на каждую голову.
– Ею кормят свиней на всех фермах. Да еще и по домам разносят. Об этом все знают.
– Кормить людей хамсой не запрещено, но не скот. Я тоже проморгал. Хорошо, что цензор – мой старый знакомый, и обошелся одним предписанием.
В то время контролировали прессу, в частности, районные газеты три мощные организации – крайком партии, райком партии и краевой филиал главного управления по делам литературы и издательства, то есть Главлит. Чуть ли не ежегодно нам направляли откорректированный и дополненный перечень сведений, «составляющих тайну и неподлежащих распространению в целях охраны политико-экономических интересов СССР». Например, запрещалось обнародовать случаи, даже единичные, заболевания скота и грызунов чумой или какой-то другой неизвестной болезнью, размеры массового падежа животных даже в отдельных хозяйствах, данные, характеризующие состояние преступности по стране, краям, областям и даже районам, нельзя было писать об административных высылках социально опасных элементов и о многом другом. В Багдаде должно быть все спокойно.
Если наш редактор позволял кое-какие вольности, то его зам строго бдил государственные интересы страны развитого социализма.
Принес в редакцию путевые заметки учитель литературы. Отпуск он провел в путешествии по Кавказу. Особенно его восхитила Военно-Грузинская дорога – он красочно описал бурлящий Терек, Дарьяльское ущелье, заснеженный Казбек, Крестовый перевал, замок царицы Тамары, слияние Арагви и Куры.
– Военно-Грузинскую дорогу надо вычеркнуть, – твердо сказал заместитель, замещавший в эти дни редактора.
– Это почему? – удивился автор.
– Потому что она военная.
– Эту дорогу описывали еще и Пушкин, и Лермонтов, и Ильф с Петровым.
– Но ни Пушкин, ни Лермонтов не знали страшного слова «Главлит».
К разговору подключились журналисты. Едва уговорили зама оставить в тексте и замок, и ущелье, и Куру с Арагви. Но название дороги он все-таки вычеркнул.
Анекдот в тему.
Плохого про себя ничего сказать не могу – внутренняя цензура не пропустит.