Пенсионеру Л.И. Гайко – 80. Родился в Алма-Ате. По профессии – автокрановщик. Работал и в Казахстане, и на БАМе, и здесь, в Павловской, в ПМК-2. Проживает с женой, ей – 75, в поселке бывшего кирпичного завода.
У него пенсия – 16200, у неё – и того меньше. Есть 46-летняя дочь (повар) с внучкой в райцентре. Половину пенсионных денег из тридцатки расходуют на них. Из живности – 10 кур.
Слева направо: Леонтий Иванович и Дина Валентиновна ГАЙКО. В руке последней – письма, не нашедшие отклика.
Есть у них и сын, он подрабатывает. Но тех денег хватает, похоже, только на него самого. Правда, помогает сейчас старикам немного в ремонте их общего скромного жилища. Здесь, в поселке, они уже 30 лет.
– Стараемся как можно меньше покупать мясного, – признался Леонтий Иванович. – В общем, кое-как перебиваемся.
Подошла жена. В прошлом – учительница русского языка.
– В начале 90-х пришлось уехать из Казахстана, – вздыхает Дина Валентиновна, – для русских тогда наступили плохие времена…
Пенсионерка с горечью поведала о своих неоднократных и тщетных попытках хоть как-то улучшить бедственное положение соседки, 83-летней А.И. Бубновой, и её непутевого сына Валерия. Ему – 49.
А.И. БУБНОВА – у своего убогого жилища. Вероятно, она не так представляла себе свою старость.
Пенсия у почти слепой Анны Ивановны 13 тысяч. Валера шабашит «по мелочам», но то, что зарабатывает, моментально пропивает. Неоднократно «мотал срок» за разные преступления. По большой части – кражи. Субъект, судя по всему, маловменяемый (дома отсутствовал). Призывы четы Гайко навести порядок внутри жилища и снаружи откровенно игнорирует.
– Писала письма во многие инстанции, в том числе – в администрацию поселения, – рассказывает Дина Валентиновна. – Надеялась, этим людям как-то помогут, в частности – материально. Но все заканчивалось отписками. Составили протокол за антисанитарию, но это ничего не изменило. От наших соседей, как и раньше, постоянно идет вонь, особенно после дождя и когда жарко. Думали, что Анну Ивановну определят в какой-нибудь стардом, чтобы там за нею присматривали. Не вышло. Она сама же и передумала туда ехать…
Леонтий Иванович предложил заглянуть внутрь того, что именуется жильем Бубновых. Сразу скажу: зрелище не для слабонервных. Может испортить настроение надолго. Такой откровенной нищеты и такого вопиющего бардака не было даже у антигероя давней газетной публикации – ныне покойного Евгения Соленого, одинокого полубомжа с хутора Упорного. Лет 8-9 назад Женя то ли сгорел от водки, то ли угорел в конце концов от своей дико экстремальной ржавой буржуйки…
Когда зашел к Бубновым, сразу же понял: русский язык как средство выражения мыслей бессилен в адекватной передаче этого кричащего бедлама, вызывающей грязи и отвратительного запаха. Потолок – доски, подшитые рубероидом, на стыке с кирпичным помещением – щели одна другой шире, в смежном «клоповнике» вообще нет света, тьма кромешная. Пришлось включить телефонный фонарик, чтобы хоть что-то разглядеть. А это «что-то» – просто какая-то мусорка, а не жилое помещение. В углу – полуразрушенная русская печь. Соседи рассказали: когда зимой топят это «чудо XXI века», дыма внутри – хоть коромысло вешай. Дымоход сроду не чистился. То, что эти двое до сих пор не угорели ночью подобно Е. Соленому с Упорного – просто дикое везение.
Газа в поселке нет ни у кого. Вода и туалеты почти у всех – на улице. Кто-то, как пенсионеры из Казахстана, пользуются, чтобы не замерзнуть зимой, электрокотлами, основная часть, как Бубновы, – печками.
Всего в бывшем поселке, по словам Гайко, 8 семей. За продуктами ездят в Павловскую на автобусе. Он останавливается на дороге метров за сто от их домов 2-3 раза в день.
Вот так и живут эти люди, полагаясь только на самих себя. И таких в нашем районе немало. 1591 человек, например, получает социальную пенсию в 8953 рубля. Жизнь явно не кажется им раем. Те, от кого зависит какая-то помощь, стараются подобных не замечать. Будь это иначе, мимолетная встреча с А.И. Бубновой и её соседями не выглядела бы столь мрачно и безысходно.
Е. Власенко.