Близился конец смены, когда аппарат начал отстукивать самую неожиданную телеграмму: «Телеграфистке Нине Яковлевне Шостенко явиться в военкомат». Шел второй день войны.
Начальник конторы связи Иван Васильевич Шконда, прочитав, пожал плечами:
– Что ж, Нина Яковлевна, сама принимала, сама и неси. Желаю вернуться с победой.
Уставший военком улыбнулся и пошутил:
– Гордитесь, вы получили персональное приглашение на войну…
У гордости соколиные крылья. Они высоко несут восемнадцатилетних. Порой излишне высоко. Настроение у Нины было расчудесным. Ей хотелось поделиться своей радостью с первым же попавшимся человеком, но навстречу попадались хмурые, озабоченные люди и говорили только о войне. Вот идет, высоко подняв голову, сердито поблескивая стеклами пенсне, монументально строгая Елена Ильинична, учительница, которую Нина всегда побаивалась, даже распрощавшись со школой. А вот с Анной Михайловной Клименко можно поговорить, с урока, видно, идет.
– Анна Михайловна, здравствуйте! Меня призвали на фронт! – выпалила она.
Поговорили они, учительница и ученица, всласть. Расставаясь, Анна Михайловна сказала:
–Трудно тебе придется. Но моряки – народ благородный. Выручат.
Нину зачислили в одну из штабных частей Новороссийска, в которой она прослужила не месяц, не два, а всю войну. Много книг написано о беззаветной отваге моряков, а кажется, что еще не все сказано об этом племени, презиравшем смерть.
Они были беспощадны в бою и по-братски внимательны к своим сестренкам, как они называли женщин, служивших с ними. Хотелось посмотреть на матерей, что родили на свет и вскормили своим молоком это племя храбрецов.
Должность связистки требовала от нее больших затрат моральных и физических сил. И она все отдавала ей. В самые страдные дни войны её приняли в партию, как лучшего бойца-связиста.
…Сегодня в штаб снова пришел командующий группировкой, вызвал начальника связи и приказал:
– Обеспечьте бесперебойную связь. К аппарату поставьте Шостенко.
Нина работала быстро. Моряки-связисты знали её «вихревой почерк» и сами не прочь были щегольнуть мастерством перед девушкой. Не раз ей приходилось читать веселые приписки в конце телеграмм.
Командующий был суров и требователен. Казалось, он успевал делать десять дел одновременно: отдавал распоряжения, диктовал телеграммы и прислушивался к работе связистов. Нина отбила последнюю группу, завершив её условным сигналом, означавшим на языке связистов: «Шевелись, у аппарата начальство», и перешла на прием. Все шло нормально. Но затем режим передачи изменился. Это не ускользнуло от внимания командующего.
– Ну, что там такое?
– Он почему-то работает левой рукой, – сообщила Нина.
– Запросите.
– Нас атакуют. Правую перевязывают. Привет, сестренка! – ответил связист.
– Какой молодец!
А через несколько часов к Новороссийску подошли наши корабли, и Нина видела, как море и небо превратились в сплошное полыхающее зарево. Фашистская армия издыхала под огнем черноморцев. Скромная труженица войны, может быть, впервые тогда почувствовала приближение победы.
Сейчас Нина Яковлевна работает экономистом в заготконторе райпотребсоюза. Она неохотно рассказывает о былом. Уж слишком тяжелы эти воспоминания! Ее служба достойно отмечена наградами и благодарностями.
В. Стародубцев.
(Газета «Путь к коммунизму», 7 марта 1964 года).