«Немецко-фашистские мерзавцы расстреляли в станице Усть-Лабинской в числе других ни в чём не повинных женщин и детей, мальчика скрипача Мусю Пинкензона. Он шел на расстрел со скрипкой в руках и под пулями палачей играл «Интернационал».
(Газета «Советская Кубань», № 59, 25 марта 1945 года).
Он был, как многие, такой же пионер,
Любил читать, любил играть на скрипке,
И если его ставили в пример,
Он убегал с застенчивой улыбкой.
И, может быть, (чему и не бывать,
Когда у нас открыт простор талантам)
И им со временем Отчизна-мать
Гордилась бы как лучшим музыкантом.
Но только вдруг нагрянула война,
Как раз в разгаре лагерного лета…
И кровью обагрилася страна,
И тьму пронзили вопли мрачных гетто.
Ни плач детей, ни материнский стон
Не молкли даже тёмными ночами.
…В станице Усть-Лабинской Пинкензон,
Скрипач-малыш, был схвачен палачами.
Он шел на смерть со скрипкою в руках,
Со стариками, с женщинами рядом.
Последний шаг. Могила глубока.
Фашист взмахнул безжалостно прикладом.
Смешалось все: и плач, и крик мольбы.
И очереди выстрелов, и стоны…
Как вдруг запела скрипка гимн борьбы –
«Вставай, проклятьем заклеймённый…»
И все, кто слышал, поняли, что нет
Иной дороги к счастью и к спасенью,
Как путь прямой сражений и побед,
Что вёл от поколенья к поколению!
Скрипач играл. Пусть был он очень мал,
Он вдохновлял. К нему тянулись руки,
Как будто мог «Интернационал»
Ослабить их неслыханные муки.
Когда же упал он, стали петь вокруг,
Кто был в живых, еще со смертью споря.
И с той поры скрипач как брат, как друг
Вошёл в бессмертье с именем героя.
* * *
Разгромлен враг. Цветут,как прежде, вёсны.
Колышет май шелка родных знамён.
И в гимне, что звучит победоносно,
Поёт, я слышу, Муся Пинкензон.
Ст. Ново-Пластуновская.
(Газета «Коммунист», 29 апреля 1959 года).